Те же и Скунс – 2 - Страница 53

«Ты там грецкие орехи ешь, эту… пыльцу с цветов, сельдерей ещё… и мяса с кровью побольше. Очень для такого дела полезно», – заботливо советовал Базылев, когда они снова собрались втроём. Гнедин тоже, помнится, почти с жалостью смотрел на бывшего одноклассника. Диагноз был ему ясен: Мишка влюбился.

Гнедин считал себя подобным глупостям не подверженным, но хоть мог представить и понять его чувства. Базылев же вообще не ведал слова «любовь». Вот «трахнуть тёлку» – это да, это по теме. И перемену, случившуюся со Шлыгиным, Виталя истолковал однозначно. Выпила ненасытная баба из Мишки все соки!..

«Может, одолжишь на уик-энд? – из самых лучших побуждений предложил он Михаилу. – Узнаю хоть, чем она у тебя от других отличается…»

Они «зависали» тогда в кабаке «Адмирал». Это шикарное место в ту пору только-только открылось, всё там было раза в три круче, чем в обычных местах, но жалеть деньги на кайф считалось у них западно. И вот там, в «Адмирале», увесистой хрусталиной, в которой им подали икру и варёного рака, мгновенно осатаневший Михаил чуть не проломил Витале башку.

Гнедин тогда выступил миротворцем. Схватил за руки Мишку, а Базылеву как умел вправил мозги. Хотя сам загибался от душившего смеха…

Да… А вот теперь и с ним самим происходило нечто подобное…

Жуткий был у Мишки видок, когда его хоронили… В морге расстарались и на Инкины деньги купили хрустальный глаз. Вместо выбитого гвоздём. Только глаз почему-то не хотел закрываться, и мёртвый Шлыгин из гроба рассматривал всех, кто был рядом, этим своим искусственным глазом: ну, мол? Кто следующий?..

Королевский аналостан

Котик мартовский запел
Песню подвенечную.
Я тоскую без любви
Под музыку вечную…

Фаульгаберовская кошка Муська была, без сомнения, матерью-героиней. Столь же несомненно было и то, что не у многих питерских кошек так благополучно обстояли дела с жизненным устройством потомства – ну, может, разве у самых породистых и престижных. Когда несколько лет назад Муська самый первый раз попала в «интересное положение» и явно приблизился срок, самого Семёна Никифоровича и всю семью насмерть перепугала заглянувшая зачем-то соседка.

«Так не люблю котяточек топить. Каждую осень топлю и валокордин пью, – сообщила она. – Они ведь ещё и не тонут, минут по двадцать приходится… А кошка потом бегает, кричит, ищет их…»

Фаульгабер, на которого жена два раза получала похоронки, пришёл в ужас и заявил, что кого-либо топить в этом доме будут только через его труп. Лучше, мол, он ноги по колено стопчет, пристраивая котят. Остальные члены семейства его горячо поддержали: «Рожай, Муська, спокойно!»

Семён Никифорович был уверен, что именно супруге предстоит стать кошачьей акушеркой – кому же, мол, как не ей?.. Однако Муська распорядилась по-своему. В один прекрасный октябрьский вечер она вылезла из коробки, которую по совету знакомых кошатниц поставила ей Василиса Петровна. Подойдя к Семёну Никифоровичу, Муська прихватила зубами его штанину и потянула хозяина к уже обжитому картонному гнезду.

Слегка растерявшись, Фаульгабер двинулся следом. Муська улеглась в коробке, и Кефирыч, погладив любимицу, вернулся досматривать свой футбол. Но у кошки были совершенно определённые планы, и хозяин дома был опять отведён ею к гнезду. Осознав, в чём дело, Кефирыч воззвал к Василисе Петровне:

– Да она рожать собралась! Что делать будем?!

Супруга бросилась кому-то звонить, а кошка ни на мгновение не отпускала взопревшего Фаульгабера от себя, явно назначив его главным специалистом по родовспоможению. Она даже подсказывала ему, что следует делать. Семён Никифорович безропотно стоял на коленях над картонной коробкой и осторожно массировал роженице брюшко. Муська принадлежала к числу избранных на этом свете существ, знавших, какими нежными могут быть его рыжие пятерни. Потом пришла Василиса Петровна и с военной краткостью изложила полезные советы, почерпнутые по телефону. Смысл их заключался в том, что кошки мудры и сами знают, что делать. И если они желают, чтобы при акте рождения присутствовал любимый хозяин, то, значит, так тому и следует быть.

В некоторый момент Муська неожиданно выскочила из гнезда, и на линолеум тут же вывалилось что-то мокрое, скользкое, нелепое. Кошка сноровисто подхватила «это» зубами и немедля запрыгнула обратно в коробку. А потом умело, как будто обучалась на специальных курсах, перегрызла пуповину и принялась вылизывать свой приплод… Самые первые роды прошли для неё как нечто само собой разумеющееся. А вот у Семёна Никифоровича руки дрожали еще долго…

С тех пор каждый год семья Фаульгаберов наблюдала, как, по выражению Ники, «из ничего разрастается кот», как опекает и обучает свой выводок Муська… как, наконец, тёплые слепые комочки превращаются в резвых котят, которых необходимо пристраивать в хорошие руки.

Все родственники и знакомые были давно осчастливлены, но изобретательность Кефирыча оказалась неистощима, и всё новые котята обретали собственные дома. Но в эту осень умница-котик по имени Тимофей сильно подзадержался с отбытием. Уже наступила зима, уже приучили юного котишку мчаться за проволочкой и нести её к хозяйским ногам, а приличных хозяев подыскать всё не удавалось. Старший сын Митя привёл было одноклассницу с мамашей, но те как увидели простецкую серую в полоску физиономию, так сразу смущенно ретировались. Они, оказывается, мечтали о белой ангорской кошечке, чтобы надевать на неё алый бантик. Они, в принципе, были согласны и на что-нибудь попроще, но… не настолько же…